В эссе «Зачем мы читаем» я писал, что одна из причин, по которым мы читаем, это радость узнавания. Я люблю себя узнавать в героях литературных произведений — в балагуре Швейке, в эрудите докторе Теодоре Стефанидесе из трилогии Джеральда Даррелла «Моя семья и другие звери», в скромном профессоре Ване из романа братьев Стругацких «Град обречённый«, который всем другим путям предпочёл оставаться мусорщиком. Близок мне и образ Гэла Брегга из «Возвращения со звёзд» Станислава Лема. А вот сегодня я прочёл ещё одно произведение, чей герой показался мне мучительно похожим на меня. Это новелла Нила Геймана «Сказка июля» из рассказа «Календарь сказок». Этот рассказ вошёл в авторский сборник «Осторожно, триггеры«. Кстати, рекомендую этот сборник прочесть целиком. Итак,
Нил Гейман. Сказка июля из Календаря сказок
В тот день, когда от меня ушла жена («мне надо побыть одной и еще раз все как следует обдумать»), в первый день июля, когда озеро посреди нашего городка сверкало под солнцем, пшеница в полях за домом поднялась уже по колено, а нетерпеливая детвора начала пускать ракеты и фейерверки, пугая нас грохотом и раскрашивая летнее небо во все цвета радуги, – в тот самый день я построил на заднем дворе настоящее иглу, только не снежное, а книжное.
Я сложил его из мягких книжек: страшно было представить, что от меня останется, если я оплошаю и твердые тома посыплются мне на голову.
Но я не оплошал. Иглу стояло как вкопанное, возвышаясь на двенадцать футов над землей. С одной стороны я оставил низенький лаз, через который можно было забраться внутрь и укрыться от свирепых арктических ветров.
Так я и сделал, прихватив с собой еще книжек. Я сидел в своем иглу, сложенном из книжек, и читал. И диву давался, как тепло и уютно тут, внутри. Прочитав очередную книжку, я клал ее под ноги, и так, постепенно, настелил пол, а потом притащил еще книжек, сложил их стопкой и уселся сверху, и так из моего мира исчез последний клочок зеленой июльской травы.
***
На следующий день ко мне пришли друзья. Они заползли ко мне в иглу на четвереньках. И сказали мне, что я валяю дурака. Я ответил, что единственная преграда, стоящая между мной и зимней стужей, – вот эта вот собранная отцом еще в пятидесятые коллекция мягких книжек с пикантными названиями, аляповатыми обложками и на удивление скучными историями внутри.
Друзья ушли.
Я остался сидеть в иглу, воображая сгустившуюся за его тонкими стенками арктическую ночь и мечтая о том, как небо надо мной заполыхает северным сиянием. Потом я выглянул наружу, но увидел только россыпи звезд.
***
Я поспал в своем книжном иглу. Потом проснулся и понял, что хочу есть. Тогда я сделал дырку в полу, забросил туда удочку и стал ждать. Наконец, книжная рыба клюнула, и я ее вытащил – винтажный пингвиновский сборник детективных рассказов в зеленой обложке. Я съел ее сырьем: разводить огонь в моем иглу было бы неразумно.
Снова выбравшись наружу, я увидел, что кто-то вымостил книгами весь мир: книгами в бледных обложках, белыми, голубыми, сиреневыми. Я побродил немного по ледяному полю книг.
Потом заметил поодаль кого-то, похожего на мою жену. Она строила ледник из автобиографий.
– Я думал, ты меня бросила, – сказал я. – Оставила меня одного.
Она не ответила, и я понял, что это не она, а всего лишь тень тени.
***
В июле солнце в Арктике никогда не заходит, но я уже начал уставать и решил вернуться в иглу.
Сначала показались тени белых медведей, а следом и сами медведи. Ну и огромные же они были! Огромные и бледные, из страниц самых жестоких книг. Это были стихи, древние и новые, полные слов, способных растерзать кого угодно своей красотой, – и они крались ко мне по ледяному полю в обличье медведей. Я уже различал строки и отдельные слова… как же я испугался, что они сейчас меня увидят!
Я спасся бегством. Забрался в свое иглу и, должно быть, уснул там, в темноте. А потом опять вылез наружу, лег на спину прямо на лед и уставился в небо. Северное сияние переливалось и мерцало всеми цветами радуги, а вдалеке трещали и грохотали льды: от ледника мифологических словарей откололся айсберг волшебных сказок.
***
Не знаю, сколько я так пролежал и когда, наконец, заметил, что рядом со мной лежит кто-то еще. Я услышал ее дыхание.
– Очень красиво, да? – сказала она.
– Это полярные огни, – отозвался я. – Северное сияние.
– Нет, мой хороший. Это фейерверк в честь Дня независимости, – сказала моя жена.
Она взяла меня за руку, и дальше мы смотрели на фейерверки вместе.
А когда отгремел последний залп и в небе рассыпалось облако золотых звезд, она прошептала:
– Я вернулась.
Я ничего не сказал. Но я по-прежнему держал ее за руку, очень крепко. И я больше не вернулся в свое книжное иглу: я пошел вместе с нею в дом, нежась в июльском тепле, словно кот.
Потом я услышал раскат грома, а ночью, пока мы спали, хлынул дождь. Он повалил мое книжное иглу и шел до утра, смывая слова со страниц мира.
P.S. Только размещая здесь текст новеллы, я обратил внимание, что это «Сказка июля». А ведь я родился в июле…
P.S. Мне очень нравится творчество Нила Геймана и я ещё неоднократно буду к нему возвращаться.
Книги Нила Геймана в книжном магазине oz.by
