Свободою горим. Еврейский этюд о свободе

I walked down the street in Barcelona, and suddenly discovered a terrible truth — Europe died in Auschwitz…

Sebastian Vivas Rodriguez, 2004

… Европа умерла в Аушвице-

Себастьян Вивас Родригес, 2004 год

Где ваша пропасть для свободных людей?

Г. Де Фигейредо

Но, дымом восходя из труб Дахау,

Живым я опускался на луга…

Из старой советской песни

Граф Эстергази. Предисловие

У английского писателя Селдена Эдвардcа в книге «Маленькая книга» есть любопытный апокриф. Один из второстепенных героев носит знаменитую фамилию Эстергази — одну из наиболее известных венгерских аристократических фамилий в Австро-Венгрии до Первой Мировой Войны. Данный герой носит титул графа и родился где-то в последней четверти 19 века. Как молодой человек из такой семьи, он получил прекрасное образование и стал военным. Разумеется, волочился за красавицами, был меломан, особенно любил и восхищался Венской музыкой, своим любимым Густавом Малером, знал почти наизусть все симфонии,  играл сам и совсем неплохо на рояле.  Перед  уходом на фронт в Первую Мировую, он в последний раз пошел послушать Малера в Венском Концертном Зале и ему показалось тогда, что он никогда ничего подобного не слышал. Прямо как напутствие.

На войне граф храбро воевал, но после падения и распада империи оказался на полной мели — хоть погибай. К счастью, подвернулся богатый американец, который хотел учиться немецкому, и наш Эстергази уехал в США, сначала временно, а потом прижился, стал преподавать на курсах, еще и музыку преподавал, женился и остался – получил наконец постоянную должность профессора немецкого языка в университете. Ко Второй Мировой подошел уже совсем пожилым человеком, хотя и яростно ненавидел богемского ефрейтора Гитлера, и так дожил до освобождения Австрии. Вот уже под старость захотелось ему в последний раз поехать и послушать настоящую музыку. И где-то в 1950-м он пришел-таки в Венский концерт-зал на симфонию Густава Малера. Зал был полон, как тогда, в 1914 году, и с первыми аккордами он как бы погрузился в молодость.

Но где-то посередине он почувствовал: что-то не так. Нет, это не было связано с музыкой или ее исполнителями: чего-то недоставало в самом воздухе, в атмосфере  великой симфонии, чего-то необходимого. Он поймал себя на ощущении, что уже не слушает музыку а лихорадочно ищет причину своего недовольства, даже раздражения. Наш  граф был очень честный и пунктуальный человек и уже ближе к антракту он эту причину определил: в зале не было евреев. Совсем.

Сидя в зале, и уже не слушая, Эстергази стал вспоминать тех евреев-слушателей. Их отличало какое–то необыкновенное веселье, радость, чуть ли не экстаз. Они приходили семьями, красиво одетые, женщины обязательно несли цветы и давали детям для благодарности музыкантам. Они неистово, даже с излишком аплодировали, им нравилось всё: и мелодия, и музыканты, и дирижер, и кресла, и буфет… В антрактах они радостно здоровались знакомились, выражали какой то необыкновенный восторг, как будто никогда ничего подобного не видели и не слышали, а когда музыка звучала — не было их тише; даже многочисленные детишки сидели как мышки. Но даже когда они молчали, ощущение необыкновенной свободы и счастья чувствовалось в зале, передавалось всем, даже музыкантам. И они с еще большим воодушевлением исполняли прекрасные шедевры Малера и Моцарта, как будто великая музыка улыбалась с Олимпа своим новым поклонникам.

Эстергази вдруг обдало могильным холодом. Он ясно понял в тот момент, какое ужасное преступление совершено вот в этом самом городе и во всей Европе: были убиты свободные, убита сама свобода, он сидел, окруженный живыми трупами и это была игра на похоронах.

Бесогон Михалков

Мы еще вернемся к графу Эстергази, а пока оставим его и вернемся в современные времена, где новый пророк России, господин Никита Михалков в одном из своих выступлений на этом самом Бесогоне вдруг брякнул следующее:

— Народ Российский хотят превратить в толпу ожидевших обывателей..

Никита Михалков гоняет бесов. Вона как! Далеко ушел товарищ от того милого мальчика,  что шагал по Москве. Дошагался до предательства и подлости, до гнусного цинизма и полной низменности. Что, бес свербел ему, ведь знал чего брякал?  Для чего все это, как это поможет делу бесогонья? И ведь неправ, совершенно неправ.

Евреи и свобода

Это очень важная,  даже пожалуй, важнейшая тема. Евреи Европы в период перед Первой Мировой Войной и после нее, особенно в Советской России, были провозвестниками и счастливыми пользователями человеческой свободы. Они в ней купались.

Но что это была за свобода? Ленин определил: свобода — есть осознанная необходимость. Но он был философ и политик, и его определение — скорее для свободы индивидуального решения. Осознав все за и против, человек принимает некое решение, продиктованное необходимостью. Значит изначально он в своих решениях был уже свободен. В математическом смысле Ленинская свобода — свобода более высокого ранга, второго порядка, когда ты УЖЕ свободен достаточно, чтобы анализировать или решения принимать.

А если этого нет? Если нет еще свободы первого порядка, так сказать бытовой, той самой, что нужна как воздух, без которой жизнь не в жизнь – свободы равного человека? Очень часто евреям Европы обещали равенство или давали его, как, скажем, во времена Великой Французской Революции. Но почти всегда это длилось недолго. И только первая индустриальная революция вкупе с ее кульминацией — Октябрьской революцией в России — востребовала настоящую свободу: формального равенства перед законом всех людей независимо от происхождения и вероисповедания, оставляя только один вид неравенства – имущественный. А революция в России пошла еще дальше — отменила это самое имущественное неравенство тоже. Это воистину был праздник свободы первого порядка. Более всего на этом празднике радовались евреи. Впервые в истории им, исторически официально лишенным чести и достоинства, эти самые честь и достоинство были возвращены. Пока сердца для чести живы…

Евреи и достоинство

Ведь независимо от официального отношения к евреям, до той поры всегда подразумевалось, что еврей – человек изначально без достоинства. Про еврея можно написать вроде как весело, что вон бесы венчают жида с лягушкой – и он стерпит, не подаст в суд, не вызовет на дуэль, даже ответное оскорбление не нанесет. Про еврейских женщин можно вообще писать и говорить все что угодно: де идет погром, Сару прячут, а она сопротивляется — раз погром так погром. И у Алданова это есть: англичане раньше знали только два русских слова zakouski  и pogrom, а теперь – знают еще intelligencia. В США, правда не было этого. Ну так там на других отыгрывались, да и рабство прямое было.

А в Европе всё больше по части оскорблений подвизались. Даже крещёные евреи не были свободны; им напоминали об этом, подзуживали, посмеивались за спиной и в открытую; бывало, даже богатство не спасало. Каково это, всегда ожидать оскорбления, а то и точно знать, как, например, в России, где им не давали учиться, заставляли платить за христианских учеников, высмеивали где только можно, ловили детей и насильно обращали в кантонисты…  Да, образование помогало, но оно не могло оградить от черни: и дело Дрейфуса, и дело Бейлиса, и дело Мери Фаган в США тому подтверждения…

Но победоносное наступление технологии, ОСОЗНАННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ в творческом труде разнесли все это, как тогда казалось, в щепки. Люди оказались востребованы именно в свободном, не униженном состоянии, потому что нужна была производительность, а свободный человек, не униженный, работает всегда лучше. Выгодна оказалась тогда свобода — и люди стали ею пользоваться, купаться в ней и впервые испытывать чувство бесконечного счастья. Как счастлив, наверное был молодой еврейский мальчик, не думающий более об этом- не оглядывающийся по сторонам свободно покупающий билет на концерт музыки Малера и угощающий мороженым веселую фройляйн. Ведь он был первый такой за тысячу лет!

Евреи и унижение

А в России? Да после революции ведь историком можно было стать и спорить с самим академиком Тарле. Григорий Фридлянд — слыхали? Погиб при чистках. А вот Натан Эйдельман — тот стал крупным историком и знатоком русской литературы. А вот у меня есть замечательная книга историка шахмат И.Линдера «Шахматы на Руси» и из нее я узнал  все, что знаю о русских шахматах. И чего там Куприн возмущался – де, вы там на своем говенном жаргоне изъясняйтесь, а нашего, русского языка – не трогайте. Да почему?  Он ведь наш родной, другого не знаем. И как там в белогвардейской частушке,

— Бронштейн да Иоффе сегодня пьют кофе — портной, часовщик, фармацевт..

А что, Бронштейну и Иоффе кофе вообще не положен? Никогда? Или может это хорошо, что все пьют кофе: пусть хоть желудевый все же лучше, чем когда кофе есть, да не для всех, кто даже и может заплатить?

Ох это унижение, как хочется кого-то унизить походя, не глядя, ЗНАЯ, что он не ответит, что он несвободен. Свербит как у того Михалкова. А ведь это не забывается, остается на всю жизнь — у того, кого унижению подвергли. И вот когда русские не понимают, почему негры CША так с яростью требуют, чтобы их звали афро-американцами, пусть представят себе, что оскорбительное слово «кацап» было было бы обыденным много поколений.

Вспоминается случай из моей личной практики. В бытность студентом я подрабатывал переводами в Киевской Торговой Палате; как я теперь понимаю, она была чем-то вроде инкубатора будущей перестройки. По коридорам этого здания важно шаландали будущие креаклы и креаклята — веселые и глупые девочки и мальчики, выпускники  Иняза, и пахло сексом. Переводил я какие-то безумные, явно устарелые материалы с английского на русский и все просил, чтобы мне дали переводить с русского на английский: интереснее, да и оплата вдвое выше. И такое вот сиреневое создание в юбочке финтифлюшкой смотрит на меня, морщит носик и говорит нараспев:

— Чтобы это переводить, надо много лучше английский знать, как вот в Инязе готовят.

Как будто не знала, птичка божия, что к Киевскому Инязу днем с огнем еврею не подойти было — легче было в ОВИР прошмыгнуть. Ну я и вспылил,

— Тут не английский надо хорошо знать, а русский!

Дите ножки немного так раздвинуло, ну и пошло по коридору летящей походкой, как в той песне, а через неделю мне такое вежливое письмо пришло, что в моих  услугах более не нуждаются.

Приговор: свободный человек

Одна из самых страшных тайн Второй Мировой Войны и нацизма состоит в том, что массово убивали не евреев Европы, а свободных людей. Да, евреи Европы, особенно советские, более всего были носители этой свободы, её пользователи, её провозвестники. Они чаще всего уже переходили от свободы первого порядка — свободы дыхания, к свободе второго порядка —  к свободе действий в рамках осознанной необходимости. И всё больше среди них было ушлых предпринимателей,  веселых музыкантов, требовательных учителей, серьезных инженеров, даже на землю оседали. Это всё больше в Союзе, но всё равно.

Это ужасная неправда, когда сейчас на Западе евреи Европы до войны (о советских и вообще речи нет, как будто им всем и положено было сгинуть за их коммунизм) представляются как некие поборники традиций и еврейской веры, готовые кадры для сегодняшнего Израиля. Эдакие благородные старцы в лапсердаках. Да ничего подобного. Наоборот, эти люди в подавляющем большинстве стремительно старались ассимилироваться. Они поощряли смешанные браки, легко воспринимали новое, очень многие переходили в христианство, а те, кто не переходил, не придавали особого значения своим обрядам, искренне веселились. Пожалуй впервые плач на реках Вавилонских не звучал в еврейских домах; в СССР он вообще был заменен на «Широка страна моя родная».

Дети еврейских родителей  в охотку учились в светских заведениях- знакомились с ранее запретными книгами. У Кристы Вольф сказано, как уже при Гитлере старый учитель в школе с тоской и в открытую вспоминал, как еврейские девочки так прекрасно исполняли псалмы. И он не боялся, что на него донесут, ещё было только начало…  Сейчас я скажу страшное — их убили всех за их счастье.

Свобода и счастье

Свобода впервые — это счастье. В счастье не замечаешь зависти и злобы. А многим, ох многим  все это очень не нравилось.

Католицизм и свобода

Не нравилось это тогдашнему Папе Римскому Пию XII. В бытность кардиналом однажды был он в 1918 году в Баварии и попал под коммунистический переворот. Ну и вот, не понравилось ему тогда как с ним обошелся бывший грязный еврей  а ныне народный комиссар Евгений Левине. И так ему это не понравилось, что он в 30-х годах объявил Крестовый Поход против безбожного коммунизма и заключил конкордат с Гитлером; католическая церковь благословила всемирный погром.

Католические храмы молчали, когда евреев Вены вывели на улицы силой чистить их зубными щетками. Молчали, когда католики-хорваты убивали евреев с такой изощренной жестокостью, что даже немцы удивлялись. Когда польские легионеры охотились за еврейским детьми, когда горело гетто Варшавы и поляки говорили: клопы горят. Когда великий Доктор Корчак вывел своих детей под зеленым знаменем на улицу и пошел с ними в Освенцим, католическая церковь тоже молчала. Молчала она и когда на Украине предки нынешней сволочи устроили сеть еврейских погромов с завершением в Бабьем Яру в Киеве.

Наоборот, католическая церковь приняла немало награбленной собственности и спасала нацистских преступников…

Капитализм и свобода

Не понравилось еврейское счастье и могущественным западным капиталистам. Впервые евреи стали  в массе активно вмешиваться в политические процессы — ох уж эти жиды и комиссары Русской Революции! Ведь равными стали себя считать, за одним столом хотели сидеть. Посади еврея за стол — он и ноги на стол… Все больше их становилось кругом, да все как на подбор — либералы, защитники рабочих интересов, да образованные, да и коммунисты, да социалисты, да и в финансах доки — воровство не скрыть, а евреи, оказывается, взяток не берут или берут гораздо меньше. Ну и правильно: первое поколение свободных евреев на госдолжностях – дорожило своими достижениями, работали честно. Да свободы им хватало, не нужны были им взятки.  Все больше оказывалось их в полиции, в суде, в святая святых политической игры — даже в рейхстаге Германии. Клара Цеткин, старейший делегат, открывала еще и первый Гитлеровский рейхстаг. Недолго, правда ей оставалось…

Евреи торчали всюду куда ни плюнь. Богатые и независимые, веселые и благодушные, щедрые и образованные еврейские ребята легко обходили своих христианских конкурентов на женском поприще. Всё больше образованных христианских женщин стало выходит замуж за евреев — они были хорошими и надежными мужьями и любили своих детей…

Бедные становятся свободными!

Да что богатые — даже еврейские бедняки стали проявлять достоинство. Влияние СССР как примера было велико: все больше появлялось профсоюзных еврейских лидеров, все больше адвокатов и врачей, даже фельдшеров. Во Франции стало много еврейских фермеров-молочников. В Чехословакии и Прибалтике еврейские адвокаты прекрасно вели дела — они были быстрее, легче на ногу и брали меньше денег. Моабит, Дворец Правосудия в Берлине, был полон молодыми евреями-адвокатами. В Советской России от Кагановича  до Мехлиса евреи занимали большие посты в государственной власти и в партии. Антисемитизм в СССР был запрещен, как и сионизм…

Примечание редактора: Моабит — район в Берлине, на территории которого находится тюрьма. В СССР она стала известной благодаря сборнику стихов Мусы Джалиля «Моабитская тетрадь». В Берлине не было Дворца Правосудия, Дворец Правосудия был в Нюрнберге.

Волна великого достоинства и счастья поднималась в Европе, и, как сказано, далеко не каждый был рад ей. Свобода прочно ассоциировалась с коммунизмом, и страх перед коммунизмом привел к безумию — к убийству свободы.

Еврейские ортодоксы и свобода

Большой секрет для маленькой компании: еврейская свобода вызывала беспокойство и у некоторых могущественных кругов еврейской ортодоксии. Паства выходила из-под контроля. В СССР религия была отделена от государства и потеряла свое значение как руководителя своего народа: раввинам было нечего делать. Обнаружилась тут же их несостоятельность и обнажилось невежество.

В Европе все более ощущалось американское влияние, и еврейские общины Европы все более настаивали на расширении прав общины и ее членов: кто платит, тот и музыку заказывает. Адвокату – еврею уже не укажешь где сидеть, не выговоришь за работу в субботу или за посылку детей в христианский лицей. Да и пожертвования стали скуднее: нет, давать продолжали, но спрашивали на что, требовали отчетности и все меньше давали на идеологию, на распространение иудаизма. Все меньше было запаха гетто; ветер свободы разносил стены и ломал преграды. Кому же такое может понравится, если ты с этого самого рабства так здорово раньше имел?

Так темные силы средневековья, силы бесчестья неизбежно должны были найти друг- друга и страх перед свободой, любой свободой, спаял их в ужасном сговоре. Так появился Гитлер, и так было договорено с ним: убить этот дух свободы, убить их всех. Голосом Геббельса было объявлено: евреи — наше несчастье.

Честь умирает вместе со свободой

Вместе со свободой убили и честь. Цитирую закон Достоевского про жизнь на Западе:

— Знаете что?  Можно  быть даже и подлецом, да чутья  чести не потерять;а тут ведь очень много честных людей, но зато чутье чести совершенно потеряли и потому подличают, не ведая, что творят, из добродетели.

Идеологическая база была подведена: евреев Европы и СССР надо было убить  ИЗ ДОБРОДЕТЕЛИ — чтобы другим неповадно было изображать достоинство перед настоящими господами. Чтобы кто валялся в ногах, так и валялся бы и дальше. Кому положено было грязным быть, должен был в грязь и вернуться.

Свобода в послевоенном СССР и Восточной Европе

В залитой кровью послевоенной Европе под еще не рассеянным дымом крематориев окончательно решался еврейский вопрос. Решался он без евреев. Дело было сделано: евреев почти всех перебили, и их никто спрашивать не собирался. Решали вопрос те, кто своего добился: честь и достоинство были похерены, пора было собирать камешки. На Востоке, в Советской России и в Восточной Европе решение Сталина не выделять еврейскую трагедию в особую категорию было хоть и чудовищно жестоким, но пожалуй, единственно возможным. СССР потерял 26 миллионов человек.

Жестокие потери были во всех странах Восточной Европы. Жестокость проявлялась неограниченно, и при восстановлении нормальной жизни было правильно утверждать, что все оставшиеся люди объединились в общем горе. О свободе речь не шла — Сталин не воспринимал свободу как категорию. Да и в его реальности даже представители титульной русской нации давно уже не были свободны в повседневке. Сталин  попросту отмахнулся от этих проблем — так много было ведь насущных дел: напоить и накормить народы после такого ужасного испытания…

Свобода в послевоенной Западной Европе

Иное дело на Западе. Там в общем народ не бедствовал: сдали своих евреев – и концы. По большому счету больше всех пострадала Германия — от ковровых бомбардировок союзников и сожжения Дрездена. Зато награбили всласть: практически не было никого, кто напрямую или косвенно не попользовался бы с еврейских дел и славянcкого похода. Пусть в малом, но было. Но Европа готовилась лечь под США, и ей, как той продажной девке, надо было притвориться порядочной девушкой. Надо было что-то придумать, чтобы это еврейское дело как–то заныкать.

Можно было пойти по правому пути: объявить комиссию ООН по делам реституции, дать выжившим  и сохранившимся бесплатное лечение и  паспорта с открытыми границами, вечную рабочую визу им и их детям, по всем странам послевоенной Европы, установить награбленное и вернуть что можно. Оставшееся же направить на благотворительные и антинацистские учреждения. Но ведь тогда и другие начнут требовать. Цыгане эти —они ведь тоже не все погибли, вот какая незадача.

США — системная борьба со свободой

И потом эта самая реституция… Ведь и американских друзей затянет: страховые компании США попросту присвоили себе страховые деньги еврейской собственности в Европе и вовсе не собирались их отдавать. Наоборот, они собирались попользоваться с плана Маршалла. Нет, надо было что-то другое. Тут как раз американцы и оказались к месту: они это дело тихо знали. С цыганами — побоку, а евреев надо было продать  надолго и… полюбить как родных их новых владельцев.

Я не берусь утверждать, но уши здорово видны, и полагаю, авторство этой идеи идет от еврейских  финансистов США. У них был свой расчет: готовился наскок на свободу в США, недалек был Маккартизм… Их партнеры надавили на них, чтобы от евреев никаких там воплей насчет свободы и новой жизни не было. Они немало обогатились от уничтожения своих конкурентов в Европе и выхода у них не было. Сионисты пришлись очень кстати. В обмен на получение власти над евреями и безграничного идеологического господства, они обещали  всем кому положено, что Израиль, новое государство, будет единственным и всеобщим лицом еврейства, что все еврейское дело сведется к взаимодействию с ними и политической и экономической поддержке их государства и их политической власти… И отныне и навсегда любить Израиль будет означать – любить всех евреев.

Израиль и свобода

Опять-таки, евреев Европы никто не спрашивал почему они должны покинуть свои страны и отправиться воевать с людьми, которые им ничего плохого не сделали, да еще на их территории. Почему они должны будут забыть свои родные языки, и вообще, вдруг оказаться более низменными евреями чем тель-авивские торговцы.  Никто не спрашивал их почему они должны снова ставить своих детей под ружье после такой страшной войны, да еще этому радоваться, изучая иврит. Сделка была заключена к удовольствию всех заинтересованных сторон, и вскоре взъерошенный Бен-Гурион провозгласил новое государство, и было объявлено, что евреям нет спасения иначе как на священной земле Израиля.

Со всех сторон пошла любовь. И вот любимые наши уже три поколения все воюют с арабами и молекулярный страх до того их довел, что почти все еврейское население Израиля нуждается в психиатрической помощи. У них на это есть немалые основания. Но любят их — аж жуть. США и Европа печалятся об Израиле как та поповна о Балде. Любовь выражается в неограниченном вооружении и всякого рода взятках. Арабские шейхи тоже с этого имеют: вооружают и их. Ранее мирный район напичкан оружием вплоть до  возможного ядерного. Часть стран разрушена — Ирак, Ливан, Ливия. Сирия — на грани полного уничтожения. Евреи превратились в самых ненавидимых мусульманами людей, в разменную монету Ближнего Востока. Воистину, любовь Запада к евреям – до этой самой смерти. Нынешние евреи уже о свободе и чести не думают — у них нет времени, они превратились в символ террора: как за, так и против, в объект изучения и выбивания средств, в МАТЕРИАЛ. Это как абажур из человеческой кожи сделать, только выгоднее; как говорят американцы, вечный подарок, The gift, that keeps on giving.

Лицемерие и смерть свободы

Лицемерие — убийственная сила, и Европа, продажная девка, убила свою свободу. Сначала когда легла под Гитлера, во второй раз — когда легла под США. То, что сейчас имеет место в Европе есть трупное разложение. Она смердит.

Я — еврей. И я — свободен!

Я – еврей. Еврейство для индивидуума есть происхождение, не более того. Люди свободны по естеству и никто не имеет никакого права отнять у меня простую свободу решать кто я есть, какую веру принять или вообще не принимать, с кем и как жить, как зарабатывать на жизнь и какое место считать родным. Это и есть стремление к счастью. История моего народа состоит в постоянном этом стремлении против постоянных же усилий это счастье у него отнять. Даже фильм такой есть — «Искатели Счастья». И это — история всех народов. Мы таким образом одинаковы.

Только свободный человек может иметь сердце для чести живое и души прекрасные порывы. Долг каждого, такую свободу имеющего, — стремиться к такой же свободе для других, распространять ее и защищать. Никакие другие идеологии, предположения и впаривания об исключительности данного народа и его особенных правах, не принесут ничего кроме рабства. Свобода первого порядка в том и состоит, что у тебя нет особенности, ты такой как все, и в горе и в радости. Не лучше, но и не хуже. Исключителен и неповторим каждый человек, исключительна и неповторима история каждого народа и племени, но в мозаике свободы — все народы равны и равноценны перед Природой. Нигде, ни в одном уголке Земли национальность, принадлежность к племени, расе, этнической группе, религии или еще чему подобному не должны быть причиной страха или унижения. Человек нигде не должен бояться людей. Право человека — вот оно. Бери его и не отдавай.

Послесловие

Я дополняю апокриф своими словами:

В антракте граф Эстергази оделся и молча вышел из концертного зала. В ту же ночь он покинул Австрию навсегда. Ему нечего было делать среди мертвецов.

(с) Марк Лабинов, 2015